Человек не идеальный, плоский он, материальный.
Если взглянешь на него, то заметишь кое-что.
Суть его лишь в стадных чувствах (этих вечных, вековечных.)
И с зачатачным рассудком не разобраться в безрассудствах!
В этих древних предрассудках, что определяли
Жизнь, поступки, на всём протяжении эпох.
И тогда инстинкт всегда рядился в белые тона
И лишь потом сменил палитру приобрёл полутона
А потом и гамму всех его чувственных утех.
Человек не идеальный, плоский он, материальный.
И громоздя чужие мысли, он взбирается всё выше,
И оттуда с высоты снова падает в низы:
К тем своим забытым братьям,
К тем забытым временам
С коего начало мира ткёт свою спираль незримо.
В этой вечной круговерти побеждает не сильнейший,
Не святой, ни чародей;
И Богам нет места в мире, где главенствуют другие.
Без него - немыслим Мир!
Он единственно великий, он ужасный и капризный!
Порожденье тьмы и света - в каждом есть его примета.
Присмотрись-ка в глубь себя - ты найдёшь его всегда/
Если взглянешь на него, то заметишь кое-что.
Суть его лишь в стадных чувствах (этих вечных, вековечных.)
И с зачатачным рассудком не разобраться в безрассудствах!
В этих древних предрассудках, что определяли
Жизнь, поступки, на всём протяжении эпох.
И тогда инстинкт всегда рядился в белые тона
И лишь потом сменил палитру приобрёл полутона
А потом и гамму всех его чувственных утех.
Человек не идеальный, плоский он, материальный.
И громоздя чужие мысли, он взбирается всё выше,
И оттуда с высоты снова падает в низы:
К тем своим забытым братьям,
К тем забытым временам
С коего начало мира ткёт свою спираль незримо.
В этой вечной круговерти побеждает не сильнейший,
Не святой, ни чародей;
И Богам нет места в мире, где главенствуют другие.
Без него - немыслим Мир!
Он единственно великий, он ужасный и капризный!
Порожденье тьмы и света - в каждом есть его примета.
Присмотрись-ка в глубь себя - ты найдёшь его всегда/
